Владимир Алексеевич Корнилов

«Боже, спаси Севастополь и Флот. Спаси Россию».
Вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов. 5 октября 1854 года

Родина Корнилова — Россия

Владимир Алексеевич Корнилов появился на свет 1 февраля 1806 года.

Памятник отважному Адмиралу Корнилову.

Корниловы — старинная русская дворянская фамилия. Из тех, что не отличались богатством или родством с августейшими особами, но прославились своей верной службой Отечеству. Отец будущего адмирала в молодости тоже был военным моряком. 29-летний Алексей Михайлович Корнилов, флота лейтенант, был удостоен высшей офицерской награды, ордена Св. Георгия IV степени "За мужественные подвиги и храбрость, оказанные 13 августа 1789 года во время сражения галерного Российского флота со Шведским".

В феврале 1806 года, когда Корнилов-старший заканчивал свое иркутское губернаторство, в его семье произошло радостное событие — родился второй сын, которого нарекли Владимиром. Судя по немногим дошедшим до нас документам, семья губернатора уже готовилась к отъезду в Тобольск. Вполне вероятно, что Алексей Михайлович не стал подвергать свою жену и только что родившегося малыша излишним тяготам и отправил их в родовое имение в Тверскую губернию. Там и был зарегистрирован мальчик Володя Корнилов, и сегодня во всех официальных источниках можно прочесть: "В.А.Корнилов родился 1 февраля 1806 года в родовом имении Ивановском Тверской губернии".

Однако сам адмирал предпочитал говорить о себе, что он родился в Сибири. Путаница с местом рождения героя Севастопольской обороны привела к тому, что Корнилова считают своим земляком Тверь, Тобольск и Иркутск. Впрочем, для человека, ставшего легендой русского флота, это не имеет никакого значения: родина Корнилова — Россия, и этим все сказано.

Русский флотоводец, вице-адмирал, один из активных участников строительства Черноморского флота, герой Севастопольской обороны в 1854.

Петербургский повеса

Морская карьера будущего героя началась в 1823 году, когда он 17-летним юношей блестяще закончил учебу в Петербургском морском корпусе и получил мичманский чин. Его первым кораблем стал парусный шлюп "Смирный". Мичмана ожидал заманчивый кругосветный переход на Дальний Восток. Но в Северном море "Смирный" так пострадал в штормах, что вынужден был остаться на зимовку в одном из норвежских портов, а затем вернуться в Кронштадт.

Корнилова зачислили в Гвардейский экипаж в Санкт- Петербурге. В столице юный морской офицер с головой ушел в светскую жизнь. Служба и муштра пришлись ему не по душе, и вскоре он был отчислен из экипажа "за недостатком бодрости для фронта".

Отец не мог спокойно смотреть на выходки сына. Алексей Михайлович строго отчитал отпрыска, и уже в апреле 1826 года Корнилов-младший вновь оказался на флотской службе. Его назначили на новый 74-пушечный парусный линейный корабль "Азов", командиром которого был капитан 1-го ранга Михаил Петрович Лазарев.

Биография

В Средиземном море "Азов" вошел в состав объединенной русско-англо-французской эскадры, пришедшей на помощь восставшей Греции, и Корнилов стал участником знаменитого Наваринского сражения против турецко-египетского флота. В этом сражении экипаж "Азова", несшего флагманский флаг, проявил высшую доблесть и первым из кораблей русского флота заслужил кормовой Георгиевский флаг. В Наваринском сражении мичман Корнилов, командуя тремя орудиями нижнего дека, отличился - "был одним из самых деятельных, расторопных и исполнительных офицеров", по словам Лазарева. Нахимов был награжден орденом Свитой Анны 4-й степени, Французским орденом Святого Людовика, Английским орденом Бани и Греческим орденом Святого Спасителя. Рядом с Корниловым сражались лейтенант Нахимов и гардемарин Истомин.

Романы — за борт

Флотская служба как никакая другая раскрывает человека со всех сторон, как плохих, так и хороших. Опытнейший моряк Лазарев увидел в молодом мичмане то, что называется морской жилкой, и понял, что из этого избалованного столичной жизнью молодого человека может выйти прекрасный офицер. Лазарев обращался с Корниловым с особой строгостью и даже с пристрастием. Корнилов поначалу воспринимал такое к себе отношение командира как придирки. Ему стало трудно сдерживать себя.

Однажды Лазарев вызвал строптивца к себе и сухо спросил:

— Господин мичман, вы намерены продолжать службу на флоте или нет?

— Так точно, Михаил Петрович! — бесстрастно ответил Корнилов, ожидая громкого разноса.

— В таком случае, Владимир Алексеевич, вам придется пересмотреть свое отношение к ней, — спокойно и строго сказал Лазарев.

Беседа продолжалась долго. Лазарев высказал Корнилову свой взгляд на обязанности морского офицера, а затем собственноручно выбросил за борт все легкие французские романы молодого офицера и заменил их книгами по морскому делу.

После того памятного разговора беспечный повеса, каким знали Володю Корнилова его петербургские приятели, исчез. Его место занял способный морской офицер. Лазарев в душе радовался за своего ученика, но ничем не выказывал своего одобрения.

Боевое крещение

Летом 1827 года "Азов" участвовал в Наваринском сражении, когда соединенная англо-русско-французская эскадра разгромила турецко-египетский флот. "Азов" уничтожил 5 турецких кораблей, в том числе фрегат командующего турецким флотом. Мичман Корнилов "командовал тремя пушками нижнего дека и действовал как весьма деятельный и храбрый офицер". Он был награжден орденом Св. Анны IV степени, французским орденом Св. Людовика и английским орденом Бани. А кораблю "Азов" впервые в русской военно-морской истории был пожалован кормовой Георгиевский флаг, что придавало "Азову" статус корабля-героя. Михаил Петрович Лазарев, командир "Азова", получил чин контр-адмирала и скоро был назначен начальником штаба Черноморского флота.

В 1840 году Корнилов был произведен в капитаны 1-го ранга и принял под команду 120-пушечный линейный корабль "Двенадцать апостолов". Для 34-летнего офицера это стало высочайшей честью, которую, впрочем, он полностью оправдывал. "Двенадцать апостолов" был наиболее совершенным парусным кораблем российского флота. По своим боевым качествам он не имел себе равных в мире и, кроме того, отличался изяществом форм и красотой. И командир под стать кораблю! Заведенная Корниловым организация службы на "Двенадцати апостолах" была признана образцовой и введена Лазаревым для всего Черноморского флота.

Дипломаты замолкли — заговорили пушки

24 февраля 1853 года князь Александр Сергеевич Меньшиков полностью провалил русско-турецкие переговоры. Горе-дипломат вернулся на родину с известием о разрыве дипломатических отношений с Турцией.

Корнилов, к тому времени вице-адмирал и командующий Черноморским флотом, прекрасно понимал, что начало войны — это лишь вопрос времени. Он распорядился немедленно привести все порты и суда Черноморского флота в боевую готовность.

16 октября 1853 года Корнилов издал свой первый боевой приказ по Черноморскому флоту, в котором говорилось, что "хотя и не последовало еще высочайшего манифеста о войне, суда должны быть всякую минуту готовы к выходу в море для поражения неприятеля". Через неделю, 24 октября, началась война с Турцией.

Адмирал энергично принялся за усиление береговой обороны Севастополя. Корниловские укрепления придали городу такой грозный вид с моря, что неприятель не рискнул атаковать русских в лоб и решил напасть с суши. Союзники высадили десант близ Балаклавы и у реки Альмы вынудили русские войска отступить.

Главнокомандующий Александр Меншиков решил присоединить севастопольские сухопутные войска к армии, а защиту города с суши поручить морякам. Чтобы прикрыть порт с моря, он приказал Корнилову затопить при входе в бухту несколько кораблей. То есть собственными руками уничтожить флот, над совершенствованием которого адмирал столько лет трудился...

Корнилов предложил свое решение: выйти в море и дать решительное сражение неприятелю, чтобы если уж и не совсем разбить его, то по крайней мере обессилить настолько, чтобы он не мог начать осаду города. Меншиков, вполуха выслушав моряка, повторил свой приказ о затоплении кораблей. Адмирал отказался. Меншиков вспылил: "Раз так, поезжайте в Николаев к месту своего служения!" Видя, что князь непоколебим, Корнилов вскричал: "То, к чему вы меня принуждаете, — самоубийство! Но чтобы я оставил Севастополь, окруженный неприятелями, — невозможно! Я готов повиноваться!.."

На следующий день Корнилов отдал приказ затопить корабли. "Москва горела, но Русь от этого не погибла, напротив — стала сильнее! Бог милостив! Помолимся ему и не допустим врага покорить себя!" — сказал он тогда.

В отечественных и зарубежных исторических работах стало общим местом, что парусные корабли русских не могли противостоять маневренному паровому англо- французскому флоту. Но это не совсем верно. Паровые корабли той эпохи были несовершенны, вооружены зачастую хуже парусных фрегатов и свои преимущества могли проявить только в условиях полного штиля. Так что у Корнилова был шанс реализовать свой план. Добавим, что окончательно победа пара над парусом была признана лишь почти через полвека после Севастопольской обороны.

"Отстаивайте же Севастополь"

2 сентября 1854 года началось затопление парусного флота. Все орудия и личный состав утраченных кораблей начальник обороны города направлял на бастионы.

Утопив флот, Меншиков вывел из Севастополя почти все сухопутные войска. Защиту южной стороны города главком поручил вице-адмиралу Нахимову, а северной, где ожидалось нападение англо-франко-турецких войск, — вице-адмиралу Корнилову. Однако неприятель начал наступление с юга. 13 сентября 1854 года в Севастополе было объявлено осадное положение.

5 октября началась первая бомбардировка Севастополя. Рано утром, едва началась канонада, Корнилов отправился на объезд бастионов. Услышав, что защитники 3-го бастиона терпят сильный урон, поскакал туда. Офицеры уговаривали адмирала поберечь себя, но тот отрезал: "Раз другие исполняют свой долг, то почему же мне мешают исполнять свой!"

Отражение первой бомбардировки Севастополя 5 октября 1854 года принесло защитникам города сознание своей силы, ощущение победы. Но этот день был омрачен смертельным ранением Владимира Алексеевича Корнилова на Малаховом кургане.

Подробности этого дня жизни адмирала обстоятельно описал капитан-лейтенант А.П.Жандр в своих воспоминаниях: "Около шести с половиной часов утра с началом бомбардировки противником Севастополя Корнилов направился на бастион № 4, являвшийся центром оборонительной линии. Пробыв на нем некоторое время, отправился на бастион № 5 и в десятом часу снова вернулся на бастион № 4, оттуда, следуя вдоль оборонительной линии и посетив смежные батареи и бастион № 3, прибыл на Малахов курган. Сделав необходимые распоряжения, брался уезжать, но в 11 час. 30 мин. был смертельно ранен неприятельским ядром, раздробившим левую ногу у самого живота. Офицеры подняли его на руки и положили за бруствером между орудиями. Последними словами адмирала были: "Отстаивайте же Севастополь", после чего он потерял сознание, не испустив ни одного стона. В.А.Корнилова перенесли в госпиталь на Корабельной стороне (против Лазаревских казарм, ныне территория в/ч на ул.Лазаревской.), но и в последние минуты жизни все мысли и надежды адмирала были обращены к флоту, к Севастополю, к защитникам. Он говорил собравшимся: "Рана моя не так опасна, Бог милостив, я еще переживу поражение англичан". Но рана была смертельной. Адмирал успел сказать: "Благослови, Господи, Россию и государя, спаси Севастополь и флот". Последние слова адмирала, произнесенные уже через силу, были "Ура! Ура!" в ответ на принесенное известие о сбитых английских батареях. Корнилов скончался в половине четвертого часа пополудни 5 октября...

Памяти адмирала

Адмирал П.С.Нахимов в письме обер-интенданту Черноморского флота и портов контр-адмиралу Н.Ф. Метлину о смерти В.А.Корнилова писал: "Владимира Алексеевича не существует. Он умер как герой. Завтра снова дело. Я не знаю, что будет с Севастополем без него - и на флоте, и в деле на берегу..." Похороны В.А. Корнилова Похороны прошли 6 октября 1854 года. Их описал капитан-лейтенант А.П. Жандр, бывший флаг-офицер В.А. Корнилова: "В полдень внесли тело его в Михайловскую церковь, а в 6 часов вечера отпели погребение. В 5 1/4 часа вечера 6 октября в Михайловском соборе раздались печальные звуки панихиды по Владимиру Алексеевичу Корнилову. Канонада гремела вокруг, но в церкви не произнесено суетного слова во время служения, по окончании которого присутствующие простились с усопшим, начальником, как дети прощаются с любимым отцом, безвременно похищенным смертью. Вечерело.
Погребальное шествие тронулось по Екатерининской улице, мимо Петропавловской церкви. Множество офицеров с непокрытыми головами шли безмолвно за гробом, уносившим столько блестящих надежд; каждый искал чести нести прах адмирала, совершившего многое в короткое время, адмирала, от которого Черноморский флот справедливо ожидал еще большего в будущем, - но те, которым посчастливилось поднять драгоценную ношу, неохотно уступали свое место. Картина была мрачная: среди тяжелого грохота пушек, треска разрывавшихся бомб и свиста ядер неслышно двигались два батальона и четыре полевых орудия; темнота ночи, быстро сменившая сумерки, освещалась пламенем факелов и огненными полетами бомб; горе написано было на всех лицах. Мы приближались к знакомому всем склепу, где покоился тот, на кого почти четверть века с благоговением взирали подчиненные, чья память живет в сердцах Черноморских моряков, чье имя записано в летописях Русского Флота.

У склепа чувства присутствующих не могли выражаться слезами: какое-то оцепенение изобразилось на лицах, каждый как бы боялся мысли о будущем, и корабли, скрестив реи, приспустив свои флаги и вымпелы, сумрачно глядели на разверзавшуюся могилу, готовую поглотить и их самих, и все окружающее, все - даже самое имя Черноморского флота!" Владимир Алексеевич Корнилов был погребен вторым вслед за М.П. Лазаревым в склепе строившегося собора святого Владимира. Первыми почтили память адмирала матросы и солдаты: на Малаховом кургане, на месте, где он упал, сраженный ядром, они выложили крест из бомб, вкопав их до половины в землю. "Славная смерть нашего любезного, почтенного Корнилова, - писал государь Николай Павлович князю А.С. Меншикову, - меня глубоко огорчила. Мир праху его! Вели положить его рядом с незабвенным Лазаревым. Когда доживем до спокойных времен, поставим памятник на месте, где убит, и бастион назвать по нем." Указ Николая I был исполнен: бастион назван именем адмирала; в 1895 году воздвигнут памятник по проекту генерал-лейтенанта А.А. Бильдерлинга и скульптора И.Н. Шредера.

Разрушенный в годы Великой Отечественной войны памятник был восстановлен к 200-летию Севастополя в 1983 году по проекту народного художника УССР, скульптора М.К.Вронского и заслуженного архитектора УССР В.Г. Гнездилова.

На месте госпиталя, где скончался адмирал, разрушенного в 1854-1855 годах была построена часовня; в 1905 году установлена мемориальная плита; в 1966 году - гипсовый бюст В.А.Корнилова (автор - матрос И.И.Штанов).

Мемориальная доска "Последняя квартира В.А. Корнилова. 1854" в 1905 г. помещена на доме отставного поручика Волохова на Центральном городском холме (ныне улица Л. Павличенко, д. 8). В 1974 году в одной из ниш здания панорамы "Оборона Севастополя 1854-1855 годов" установлен бюст Корнилова (автор - скульптор Н.П.Петрова).

В центре Севастополя между Артиллерийской бухтой и улицей Большой Морской, расположена Корниловская набережная, получившая имя согласно ходатайству севастопольского общественного управления в 1886 году В настоящее время в начале набережной установлен памятный знак, увековечивающий имя вице-адмирала Владимира Алексеевича Корнилова (открыт в октябре 2001 года).
Именем Корнилова названа бухта в Японском море и банка (отдельная возвышенная часть морского дна) Бакинского архипелага в Каспийском море.


Источники
http://pressa.irk.ru/kopeika/2006/03/009001.html#1